- Там еще швы снимать, не переусердствуй, - улыбнулся, допив чай, - О? Уверяю, такой я только в твоем обществе. Ну, может еще в присутствии Шредингера вытворяю что-то подобное.
Отставил чашку в сторону и, облокотившись о стол локтем, посметрел на Лая, положив руку на кисть.
- Смотри не растопи свою Снежную Королеву, Солнечный принц. А то останется лужица воды, да пара бриллиантов с подвесок.

В животе пробежало что-то мучительно щекотное и сладкое отчего волк даже слегка вздрогнул.
- А не придется потом нести тебя через полдома в спальню? - Вольф прикрыл глаза, едва ли спасая себя этим движением от всех соблазнов мира в одном, Лаевом, лице, - На Северный полюс... не думаю, что это мне как-то поможет. Для того, чтобы я стал самим собой меня придется как минимум бросить, - печально улыбнулся, однако прямо посмотрел на Лая, - Хотя вытворить что-нибудь я могу и в жидком состоянии, - тихо рассмеялся, поднялся из-за стола.

Зато Вольфгангу думать стало сразу же проблематичнее. Скользнув от златовласого затылка по спине он невольно задержал взгляд на аппетитном заде и ощутил чертовски сильную потребность выпить стакан воды, что и сделал, покуда все равно еще не ушел из столовой.
- О чем задумался, Лай? - стакан из-под воды остался на столе, а Вольф сам подошел к Лайонелу, запуская в правый (волк слева) задний карман блондина руку и доставая оттуда бумажку, - в кино ходил? - рассмотрел бумажку, которую найти в кармане джин Лайонела не ожидал, волк.

- ... и смущать кого-то другого? - продолжил фразу Вольф, не отрицая того факта, что бумажку нашел совершенно случайно, а Лай думал, что он её специально отрыл, - После столь многообещающего разговора, боюсь, предаваться постельному режиму придется со мной, - приобняв поцеловал, - Если, конечно, мои ранения не считаются летальными и врач не уложит меня спать, привязав ремнями к кровати, чтобы ненароком не сбежал.
Вольф откровенно веселился. После неприятного разговора с Гердой, такое ненавязчивое общение с Лаем казалось лучшим на свете, впрочем, онно всегда казалось лучшим.

Дотащить себя до спальни Вольфганг позволил без сопротивления. Впрочем, ему самому уже было интересно, что задумал Лайонел.
- Отлежался? То есть имел вид пофигистический и пассивный? - волк слегка усмехнулся, когда они вошли в спальню. Страшно и интересно было представить, что может прийти в голову на такой постели в таком помещении...

Раздевать-то там особо было нечего. Рубашка, брюки с ремнем, да белье. Вольфу гораздо интереснее было в процессе собственного раздевания стягивать одежду с блондина, который заниал последние дни все мысли и желания Вольфганга, за что он сегодня собственно и огреб от Герды по полной программе. А мог ведь и не получить такой взбучки, будь он хоть немного внимательнее к мыслям и чувствам самой женщины, пришедшей в его особняк.
- Одному мне там явно будет скучно, - волк прижался обнаженным торсом к груди Лая, прикусывая мочку уха блондина, пока они, в процессе раздевания почти дошли до постели.

Оказавшись на постели Вольф по привычке сгруппировался, падая и мельком оглядываясь, словно прикидывая где оказался, затем посмотрел на своего "соперника", оценивая его провокационное положение.
- Я трое суток проявлял пофигизм и пассивность сидя рядом с тобой, так я помру от какой-нибудь неприличной болезни, - рассмеялся Вольф, располагаясь на подушках, - И все же я должен увидеть тебя в спайринге....
Правой рукой он обнял подушку, облизнул разбитую (или прокушенную?) губу, скользя взглядом по телу, в свете от камина.

- Было бы чем восхищаться, - усмехнулся Вольф, следя взглядом за провоцирующим его Лайонелом. Так хотелось просто взять и повалить его на постель. Больше ничего не говорить, просто придавить его к постели и долго упиваться происходящим, его движениями, изменениями выражения лица, изменениями голоса...
- Моя смерть пришла ко мне в виде красивого юноши и забыла, что должна была забрать мою жизнь, - волк улыбнулся, приподнимаясь и гляда на Лая, - Ты до сих пор решаешь, как меня замучить?

Вздрогнув от страстного порыва Лайонела, Вольф опять оказался на постели, подумав, что это, должно быть, символично в некотором роде. Стать жертвой любви собственного убийцы. Забавно. Он судорожно вдохнул, когда губы скользнули на кадык. Самое опасное место на всей шее, самое беззащитное, отнюдь не поцелуями его встречали до этого. Руки оказались прижаты к кровати, но ноги-то ведь нет. Волк обхватил Лая ногами и, использовав тело как рычаг, перевернул его на спину, оказавшись сверху.
- Греко-римская борьба тебе бы очень подошла, - жадно впился губам в губы блондина, чувствуя что стресс и прочие ожидания проблем наконец решили найти выход.

- Прямо сейчас и наверстаем? - на мгновение прервав поцелуй усмехнулся брюнет, подхватывая затылок Лайонела и начиная его массировать, вновь приник к губам Лая, прикусил нижнюю губу, немного её пососал, скользнул языком в рот, встречаясь с теплым языком Лайонела. Голова приятно кружилась, по позвоночнику разносилось ровное тепло, от которого теплело где-то внутри, в груди. Чертовски не хотелось думать о вечере.

Жарко и тесно. Так жарко и тесно, что не хочется, чтобы это ощущение пропадало хоть на мгновение. Он умудрился передумать за эти трое суток столько разных вещей, даже не отметая мысли о том, что по пришествии в себя Лай просто сбежит, ведь Вольф его не держит, но сейчас все сосредоточилось на нем, на Лайонеле, к которому чувства каждый раз имели новый окрас, новый вкус, превращаясь из одной гаммы в совершенно иную и  обращаясь в нечто совершенно невообразимое. Скользнув свободной рукой по обнаженной спине, местами перебинтованной (а бинты Лаю менял домашний врач, пока блондин спал), волк запустил руку под пояс еще не стянутых джинс (не до конца, ну не успел) и резинку белья, поглаживая нежную кожу ягодиц рукой скорее привыкшей к рукоятке пистолета и прикладу винтовки, скользя пальцами меж впадинки меж ягодиц до тех пор, пока джинсы окончательно не стали мешать.
Бедра совершили однозначное покачивание по ногам Лая так, что промежность Вольфа потерлась о твердеющую плоть киллера под джинсами, волк тихо что-то простонал, едва прерывая поцелуй, чтобы продолжить его, но уже в менее наступательном характере.

С губ сорвался судорожный вдох, когда руки киллера вновь стиснули тугие мышцы ягодиц, но теперь уже забравшись под белье. Пока Лайонел сводил с ума тело волнами своего желания, которое горячими, полными безумной жажды потоками шло откуда-то сверху в пах, пронося по телу волну дрожи, Вольф все-таки умудрился стянуть с блондина джинсы, по меньшей мере до колена, прежде чем оказаться в совершенно развратной позе под ним, положив длинные ноги на плечи любовника. В подобном положении снизу ему приходилось оказываться впервые, но от того волна желания, смешанная с каким-то неуместным смущением (или смятением?) казалась только слаще. Он гладил златовласую шевелюру, запуская пальцы в безумное золото, когда Лай целовал его грудь и живот, казалось что это согревшееся где-то внутри бездумное звериное чувство проснулось от умелых ласк, принимая для себя новую доселе неизведанную роль полную страстного желания слиться воедино как указание к действию. Он выгибался навстречу горячему языку дразнившему и без того возбужденную плоть, со стоном, которого от себя не ожидал, полного страстного желания, истомы, требования продолжать. Руки опустились на кровать, чтобы пальцы могли судорожно стиснуть одеяло, волосы липли к испарине на лбу, хотя, вроде, еще ничего особенного и не произошло.

На мгновение ему позволили не сходить с ума от нежности и ласк, которые дарили его телу, которые в нем вызывали... Такое короткое мгновение, словно глоток ледяного воздуха, разрывающий легкие своей температурой, словно собственный взгляд с глади зеркала и вновь эти горячие губы, которые будят так много эмоций. Едва его губы коснулись возбужденных сосков, Вольф возблагодарил Бога, что Лая догадался стянуть с него белье, сейчас ему было бы чертовски узко.
- Лай... - это имя на губах, превратившись в стон стало подобно синониму слов "не останавливайся, продолжай". Он поймал губами пальцы Лайонела и облизнул их языком, прихватывая указательный палец зубами. "Такому палец в рот не клади, отхватит по локоть", - весело подумал Вольф, отпуская пальцы Лая.

Вольф закрыл глаза руками не в состоянии выдавить из себя ни единого звука, который хоть на толику смог бы отразить все, что в нем происходило. Низкий, внутриутробный рык превращался в совершенно развратный, жаждущий стон, когда эти невозможно соблазнительные губы и дразнящий язык коснулись кожи паха, когда Лай взял в рот яички, этот звук наполнил нечто вроде всхлипа, воздуха категорически не хватало, но отпускать это желание не хотелось ни в коем случае. И уже на мгновение стало не важно, что по хорошему настолько пассивным ему пришлось оказаться вообще впервые и предстоит ему отнюдь не самый простой жизненный опыт. А когда эти губы обхватили возбужденную до крайности головку члена, волк прикрыл глаза дрожащими ресницами, цепляясь руками за одеяло над головой. И плевать, что ледяному, спокойному майору не положено стонать как самой натуральной шлюхе из дорогого борделя, выгибаясь навстречу гоорячим ласкам, плевать, потому что он черт побери любит его.